Второе заседание Изборского клуба, которое состоялось 27 сентября на территории ОАО "НПО "Энергомаш" им. академика В.П.Глушко" в городе Химки обозначило один из главных векторов развития русской цивилизации: от древней крепости Изборска, одной из колыбелей русской государственности, чьё 1150-летие мы отмечаем нынешней осенью, — в космос.
Тема заседания была обозначена как "Стратегия рывка — русская идеология".
Михаил ДЕЛЯГИН
Кому должно служить государство? Это главный вопрос.
Если брать компетенцию современного либерализма, то это отнюдь не любовь к свободе, а очень чёткая фиксация, что государство должно служить глобальному бизнесу. А если существование какой-то биомассы, которую по праздникам именуют населением, несовместимо с интересами глобального бизнеса, то тем хуже для этой биомассы - она не имеет право на существование. Это сегодняшняя позиция не просто отдельно взятых либералов, а формула либеральной социально-экономической политики, которая успешно осуществляется в нашей стране на протяжении всей последней четверти века национального предательства.
Есть надежда, что ей придёт конец. Потому что в России крепнет желание вернуться к корням. И поэтому наш клуб - традиционалистский. Это традиция - что государство должно служить своему народу. При этом, безусловно, человек не живёт без сверхзадачи: биологически он так устроен. Человек - это социобиологический организм, который без сверхзадачи, без того, что выходит за рамки повседневной жизни, биологически существовать не может - он вырождается очень быстро. И это означает необходимость идеологии. Причём практика показывает, что в условиях всеобщего высшего образования просто религиозного возрождения мало. И более того, религиозное возрождение, которое идёт в многоконфессиональной стране в разные стороны, оно общество не строит, как было 600 лет назад, а, скорее, разрушает.
Что сегодня происходит в мире? Человечество изменяет свой характер. Происходит очень глубокий переход. На протяжении всей нашей истории мы меняли окружающий мир. А когда на смену обычным индустриальным технологиям приходят технологии постиндустриальные – информационные и биологические - это означает, что человек начинает менять себя. Изменяется вектор развития. Этот переход будет большой, долгий, мы конца его не видим - мы в его начале. Но, слава Богу, экономика - наука простая, на поверхности всё просто. Экономический кризис, который является одним их элементов этого перехода, достаточно прост: сложились глобальные рынки, на глобальных рынках сложились глобальные монополии, и, как учил за 15 лет до западных теоретиков товарищ Ленин, эти монополии загнивают.Это проявляется в нехватке спроса, в росте долгов, во всех тех «замечательных» деталях, которыми сейчас занимаются фондовые аналитики.
Выхода их этой ситуации нет. Мир в его нынешнем состоянии срывается в глобальную депрессию. Она будет хуже Великой депрессии конца 20-х - начала 30-х годов, потому что с лёгкостью может породить большое количество войн. Но эти войны не будут из неё выходом. Потому что Вторая мировая война сломала многие старые макрорегионы, внутри которых загнивали монополии. Из пяти макрорегионов - Британская империя, Соединённые Штаты, Европа, объединённая тогда Гитлером, Советский Союз, Тихоокеанская зона сопроцветанияЯпония - осталось только два рынка, произошло укрупнение регионов, произошло увеличение уровня конкуренции: монополии временно перестали загнивать просто из-за конкуренции.
А сейчас мир един. Открывать форточку и привлекать конкуренцию извне невозможно. Никакие кочевники ниоткуда не придут в силу недостаточной интенсивности межпланетных сообщений. Так что новая депрессия будет долгой и болезненной. Безусловно, технологические процессы ломают монополизм, именно поэтому глобальные монополии прилагают огромные усилия для того, чтобы сдерживать технологический прогресс. Классический пример тому – институт интеллектуальной собственности. Попробуйте-ка что-нибудь изобрести сами то, что до вас уже кто-то придумал. Только попробуйте!
Так что депрессия будет долгой, и глобальные рынки будут распадаться на макрорегионы. И вопрос для нас абсолютно простой: или мы сформируем свой макрорегион –евразийский, постсоветский - как угодно он может называться, но понятно, что географически и культурно он будет евразийский. Или мы будем никому не нужными окраинами трёх совершенно разных миров: большого Китая, Европы и исламского мира. Эти окраины будут перемешаны, станут грызться друг с другом внутри себя и будут вымирать ещё быстрее, чем окружающий мир.
При этом у нас не только необходимость создания своего макрорегиона - у нас ещё и возможность! Даже во время правления нами оффшорной аристократии! Потому что те оффшоры, которым она служит, те кланы глобального бизнеса, что она обслуживает, в условиях перехода к глобальной депрессии начинают друг с другом сцепляться, и как обычно во времена глобальных потрясений, о которых говорил Андрей Ильич Фурсов, контроль за Россией очень сильно ослабевает. И у нас при категорической необходимости выживания появляется ещё и возможность.
Для того чтобы выжить, нам надо вернуть себе субъектность. Здесь много говорилось слов: «мы», «государство». Но в настоящее время употреблять этот термин применительно к государству хотелось бы с осторожностью. Потому что в области социально-экономической политики, кроме отдельных кадровых изменений, не видно сколь бы то ни было значимых признаков того, что государственная социально-экономическая политика направлена на обеспечение интересов Российской Федерации, а не глобального бизнеса. Нужно, с одной стороны, объяснять людям, что если они будут так продолжать, как они 25 лет делают, то кончат в лучшем случае как Милошевич, а то и как Каддафи. И это объективная закономерность.
А с другой стороны, необходимо объяснять, что делать. Это вещи очень простые, очень примитивные. Например, что нужно гражданам Российской Федерации? Всего четыре вещи: ЖКХ, образование, здравоохранение и безопасность. Чтобы это дать гражданам Российской Федерации, нужно всего-ничего: ограничить коррупцию. Не нужно даже увеличивать объём инвестиций в два раза. Достаточно сократить масштаб «откатов» при том же самом, а то и при снижающемся уровне расходов. И инвестиции, которые доходят до дела, вырастут кратно. Понятно, что ограничить коррупцию - значит в определённой степени изменить сложившийся государственный строй. Но нам этого бояться не нужно, потому что его вполне можно изменить в рамках существующего Уголовного кодекса. Нужно просто почитать, что там написано: там очень разумные вещи остались. Если уж плохой Саакашвили смог это сделать, испугавшись северного соседа, то наши хорошие руководители тем более смогут это сделать, испугавшись глобального экономического кризиса и глобальных монополий.
Вторая вещь - это ограничение произвола монополий. Эта вещь абсолютно тривиальная: берётся учебник и просто делается всё их учебника. Далее нужно гарантировать права граждан Российской Федерации на жизнь в экономическом плане. Потому что права у нас провозглашены, но экономическая составляющая этих прав как гарантирование прожиточного минимума у нас никак никому не гарантируется. А это неправильно.
И поскольку бедные люди всегда склонны покупать товары местных производителей, то при минимальном протекционизме (это четвёртая вещь), хотя бы на европейском уровне -гарантирование прожиточного минимума само по себе решит огромное количество проблем не только экономических, но и социальных. Потому что человек, который себе зарабатывает на жизнь, обладает значительно более здоровой психикой и большим уровнем солидарности, чем тот, что мы видим сейчас не только в крупных городах, но и посёлках городского типа.
Дальше необходима нормализация налогообложения. Запретительно высокое налогообложение - в частности, запретительно высокий уровень обязательных социальных взносов - превращает население в массу преступников. Когда бедный человек платит со своих доходов в сумме 39% обязательных социальных взносов и подоходный налог, а богатый человек может заплатить 6% по закону от всех своих доходов, а при минимальной изворотливости - 4%, это устройство несправедливо и потому неэффективно, чревато глубочайшим внутренним напряжением в обществе.
Необходимо полностью освободить от каких-либо налогов малый производственный бизнес. Если уж у такого покровителя свободных рыночных отношений, как Иосиф Виссарионович Сталин, в 1938 году малый бизнес давал 12 % промышленного производства, то чем, собственно говоря, наши-то нынешние хуже?
И завершающий этап - это модернизация культуры, которая просто меняет лицо страны и облагораживает лицо народа. Заниматься модернизацией русской культуры при нынешнем уровне коррупции, монополизма, нищете населения, протекционизма и всего остального бессмысленно. Потому что деньги уйдут туда же, куда уходят в Сочи, при подготовке АТЭС - 2012 и других имиджевых мероприятий.
Всё это - простейшие вещи, которые нужно требовать, запугивая уважаемых руководителей их вполне объективным будущим.
Андрей КОБЯКОВ
Я склонен поддержать позицию Александра Агеева. Ведь Россия - страна исторически развивающаяся рывками: от рывка к рывку. Для нас рывок - нормальный путь развития. И предыдущие примеры в истории показали, что это нам доступно, это возможно, это нам по плечу, это наш стиль. А когда мы достигаем, причём, мощно, бурно, быстро той ступени, которая ещё вчера казалась невозможной и наблюдателям со стороны, и даже самому социуму, расслабляемся. Начинаем думать, что раз достигнуто, можно праздновать. В этой праздности теряем бдительность. И начинается элемент застоя. После стадии кризиса мы снова встаём перед необходимостью рывка. Исторически доказано, что эта задача для России решаема. Важно её осознать, принять соответствующее решение, важно определить приоритеты, методы и так далее.
Есть ещё некоторые преходящие обстоятельства, без осознания которых просто невозможно осуществить поставленную задачу. Несмотря на то, что я являюсь давним и убеждённым сторонником «теории длинных волн», хочу отметить, что особенность переживаемого момента ещё заключается в том, что мы не только находимся в стадии «кондратьевской зимы». Но переживаем к тому же кризис другого рода: переживаем парадигмальный кризис. Действительно, кризис нынешней финансово-экономической парадигмы в этом смысле не является типичным, он является уникальным. Понятны его первоистоки и краеугольный камень: это 1971 год - отказ всей мировой системы от какого бы то ни было твёрдого обеспечения валюты. Дальше наступает эпоха чистой пирамиды, делания денег из воздуха. Финансизация всей нашей жизни приводит к мощнейшему дисбалансу самого устройства экономической системы. Надстроечное становится базовым, мотивации начинают смещаться от производственной деятельности в сторону циничных механизмов зарабатывания денег. Вместо хозяйства и экономики мы переходим к крематистике. Всё это сконцентрировано, и к тому же в глобальных масштабах.
Поэтому период, который мы переживаем, это последняя капля, та соломинка, которая переломила хребет верблюду. Это действительно точка бифуркации, когда дальше существовать с данной финансово-экономической парадигмой мы просто не можем.
Поэтому у нас двойной шанс. Действительно «кондратьевская зима», помноженная на способность России к рывку, даёт нам шанс для опережающего развития. Ко всему прочему этот кризис финансово-экономической парадигмы необычным образом меняет карточный расклад на столе. То, что вчера казалось незыблемым: вот финансовая власть- она вот там, накопленные резервы тут, возможности ограниченные там, - всё это может в короткое время перейти в иное качественное состояние.
И важно сейчас быть среди тех, кто управляет этим дискурсом и предлагает решение проблемы с финансово-денежными механизмами в глобальном масштабе. Тот, кто будет первым, получит очевидные преимущества. Когда утверждают, что у нас нет денег в нужном масштабе - это ерунда. Не говоря уже о том, что мы за эти двадцать лет реформ делали всё, что угодно, только не пытались построить суверенную финансовую систему. Здесь, повторяю, кроются абсолютно новые возможности. Понятно, что успех достижим при сплочении общества, при сверхзадаче, сверхидее, сверхценности – это должен быть мобилизационный проект.
Ещё один аспект, которого я хочу коснуться, перекликается с тем, что говорил Михаил Делягин. Нужна серьёзная коррекция социально-экономических отношений общества. Нужна гораздо более гармоничная модель отношений, гармоничная, в том числе, и с точки зрения самой русской цивилизации. В рамках реализации мобилизационной модели не могут на первом месте стоять разъединяющие механизмы конкуренции. Потому что это механизмы отчуждения, войны всех против всех, атомизации общества. Абсолютно очевидно, что приоритет должен быть отдан солидарным механизмам, которые способствуют концентрации усилий и объединению на общих целях, задачах.
Нужно культивирование трудовой этики, свершений, созидания вместо существующего ныне культа успеха. Здесь говорилось о соотношении СМИ у разных сил. А результатом этого является что? Молодое поколение воспитывается на понимании мира как разделённого на винеров и лузеров, на победителей и побеждённых. Абсолютно не важно, каким путём ты успеха добился и по какой причине ты этого успеха не добился, просто по факту. Это даёт совершенно другую, искажённую мотивацию жизни. С таким материалом мы не сможем никакого рывка, никакого мобилизационного проекта совершить. Скажу больше: с таким материалом мы однозначно идём в могилу, к разложению общества как такового.
Возникает последний вопрос: что минимально необходимо сделать? Замечу, что совершенно нетерпима нынешняя чудовищная степень социального и имущественного расслоения. Кому-то кажется, что это дискурс левый. Это не левый дискурс, это настоящий консервативный дискур. Общество, которое до такой степени расколото по имущественному признаку, когда в мегаполисах соотношение между доходами 10% самых низких и самых высоких получателей доходов в 30-40 раз, а по стране в целом в 70-80 раз, при том, что в странах Северной Европы в 4-6 раз, такое общество не может никаких мотивационных механизмов породить внутри себя. Оно не может жить необходимыми для мобилизационного проекта категориями: общих целей, общего дела, общего блага. Только эти принципы, а они имеют самое высокое духовное измерение, позволят нам совершить рывок.
Итак, замечу: есть прямая взаимосвязь между идеологией и технологией - технократическим подходом.